«…Из детства помню детский дом в ауле, В республике чечено-
ингушей. Они нам детских душ не загубили, Делили с нами
пищу и судьбу…» В. Высоцкий
На прошлой неделе я наконец-то слетал в Ингушетию и Чечню. Я 5 лет занимался делами о нарушениях прав человека в ходе вооруженного конфликта на Северном Кавказе, но до этого ни разу не складывалось слетать туда. В Правозащитный центр «Мемориал» пришло письмо из Европейского Суда по правам человека о предстоящем 26 июля 2006 г. решении по делу Мусаев и другие против России. Оно касалось одного из страшнейших эпизодов «второй чеченской войны» – массового расстрела (как потом скажет Суд – «хладнокровной казни») более 50 мирных жителей в пос. Новые Алды под Грозным 5 февраля 2000 г. Вообще-то я не занимался этим делом в Страсбурге (безграничная благодарность моей коллеге Дине, которая все сделала в ЕСПЧ, и всем в грозненском и назрановском офисах, собиравшим доказательства), но решению по Новым Алдам предшествовало 3 решения по «чеченским» делам, которые вел я.
Поэтому меня решили задействовать в освещении и этого решения заодно.
Было решено провести пресс-конференцию по этому делу в г. Грозном.
Поэтому 25 июля я и директор ПЦ «Мемориал» Т.И. Касаткина вылетели в Назрань.
Первое, что видишь в Назрани, выбравшись из летающего гроба Як-42, – Международный аэропорт Магас. Раньше он назывался Назрань, а еще раньше – Слепцовская, по названию ближайшей крупной станицы (до Назрани – 27 км, а Магас – еще дальше за Назранью). Еще несколько лет назад там стоял небольшой железный вагончик, а сейчас – небольшой, но просторный современный аэропорт (надписи дублируются на английском). Почему он международный, выяснить было непросто, но коллеги все же вспомнили, что когда-то раньше из Назрани раз в неделю был рейс в Казахстан. Отличие от других аэропортов – его охраняют люди с автоматами.
По дороге из аэропорта в Назрань проезжаем кафе «Рузвельт». Уже в самой Назрани (в самом Назрани?) – магазин «Халяль продукт Москва» (как-то мне кажется, что Москва – не самое халяльное направление…)
Назрань представляет из себя очень большую южную деревню. Тем не менее, сейчас это город (причем оказалось, что слово «Назрань» мужского рода: на въезде постамент «Назрань основан в 1781 г.») За 15 лет раздельного существования Чечни и Ингушетии, особенно во время президентства Руслана Аушева, в Назрани было многое построено – гостиница, телецентр, новые районы. А в 1992 г. это был всего лишь не самый развитый райцентр Чечено-Ингушетии. И сейчас в Ингушетии гордость за строительство выражается так: «Это построил Аушев» (презрение – «это построил Зязиков», нынешний президент; в Назрановском офисе «Мемориала» висит фото улицы Путина в одном горном селе – вот ее и построил Зязиков). Скоро в Назрани откроется кинотеатр «Матрица» (да-да, «matrix has you»). Это может не показаться важным для тех, кто живет в больших городах, в столицах, но для малюсенькой Ингушетии – это событие. Об этом ощущении – «гордиться тем, что построил, а не тем, что когда-то сможешь отвоевать» – замечательно написала покойная ныне Галина Ковальская в статье про Аушева «Генерал в тени Кавказа» («Итоги», 27 августа 1996 г.) В Ингушетии я часто вспоминал эту статью.
Мне, приехавшему впервые, сделали «обзорную экскурсию» по Ингушетии. Новая столица, которую начал строить Аушев, – Магас («столица» в переводе с ингушского). Это единственный «настоящий» город в Ингушетии, с президентским, парламентским и правительственным дворцами, зданиями всех республиканских и федеральных учреждений, пяти-шестиэтажными домами. Еще не так давно там была пустая равнина. Ингуши гордятся Магасом, но чеченцы всегда говорят: «Разве это город? Вот Грозный до войны – это город!» Действительно, Магас оставляет ощущение искусственности, как и все «придуманные», а не стихийно-исторически сложившиеся города и столицы.
Из Магаса едем к мемориалу репрессированным народам (на фото). Он сделан в стиле старинных ингушских крепостей. Внутри музей с фотографиями и другими экспонатами о репрессиях и депортации северокавказских народов. Потом стенд про осетино-ингушский конфликт 1992 г., который называется не иначе, как «геноцид». (Естественно, осетины тоже называют это геноцидом, но уже геноцидом осетин). Рядом с мемориалом стоит ряд могильных камней (фото 2): они были когда-то сняты с могил и пущены на строительство, но потом найдены (подчас – случайно) и извлечены из стен, из бордюров…
Едем по направлению к пос. Майский – там живут переселенцы из Пригородного района Северной Осетии, где в 1992 г. и произошел кровавый конфликт. Сразу за Назранью – блок-пост на осетино-ингушской границе. Молодой милиционер проверяет документы. Объяснения, что едет ПЦ «Мемориал» не помогает. Я вызываю подозрение. Он хочет, чтобы я вышел из машины, но вдруг отдает мне паспорт и пропускает нас. Наш водитель Израэл говорит, что старший офицер сказал ему по-ингушски пропустить нас.
Не доезжая Майского, сворачиваем в пос. Новый, образовавшийся из вагончиков переселенцев, стоящих там уже 15 лет (фото 3). Только останавливаемся, чтобы поговорить с жителями, нас догоняет милицейская «Нива» (ингушская милиция, хотя мы формально в Северной Осетии). Выходят два милиционера, один из них не в форме, но зато с автоматом. Спрашивают, кто мы такие, что делаем, говорят, что это для нашей же безопасности, а то ездят боевики, фотографируют вот как вы, а потом по ночам атакуют. Это может быть правдой, может быть перестраховкой (сейчас в Ингушетии чуть ли не каждую ночь перестрелки, отвечать как всегда – милиции), может – и «акцией устрашения» (на боевиков мы похожи меньше всего, и они это понимают прекрасно). По соображениям безопасности я не фотографировал больше на улицах (всегда могли бы подойти и поинтересоваться, не теракт ли я планирую. Под этим предлогом Зара Муртазалиева получила 8 лет тюрьмы за фото в торговом центре «Охотный Ряд» в Москве).
Встречаем одну из женщин, живущую в вагончиках. У нее три вагончика, составленные вместе. Она приглашает зайти. Каменный пол, застеленный линолеумом, духота, кровать одна, живут там она с мужем, трое детей, один из которых недавно женился, жена живет теперь с ними. Есть электричество и газ, вода в колонке. Женщина предлагает нам чай, но мы уже уезжаем.
Едем к Азамату, бывший депутат ингушского парламента, друг «Мемориала». Хороший дом и сад. Уютная терраса. Разговариваем о жизни и ситуации вообще, о Короленко и Чехове, о разных способах и тарифах подключения к Интернету… Азамат (его имя переводится как «гражданин», он говорит «пытаюсь соответствовать, но не могу») оставил впечатление очень светлого человека.
На дорогах Ингушетии и Чечни, БТР является равноправным участником дорожного движения. Мы один обогнали.
Ужинаем в забегаловке под названием «Полная чаша». Очень вкусно и дешево. Суп почему-то называется «соус». Уже половиной порции можно наестся. Рекорд поставили на третий день, заплатив за обед на двоих 90 рублей. Национальное ингушское блюдо – галушки с мясом. Галушки из кукурузной муки обмакиваются в бульон, мясо (очень вкусная вареная
говядина) – отдельно. Вкусно. Сытно. Дешево. Очень вкусный свежий хлеб и ингушские сыры.
Ночевать едем в гордость Ингушетии – гостиницу «Асса». Для «Мемориала» всегда есть номера. В фойе гостиницы сидят трое милиционеров с автоматами – охрана.
Утром гуляем у пруда рядом с «Ассой», видны ледяные шапки Кавказских гор. Вершина Казбека будто висит в небесах.
Потом едем в Грозный. Правда не по трассе Ростов-Баку (поэтому я так и не увидел блок-поста «Кавказ-1»), а через Слепцовскую, чтобы забрать по дороге коллегу. Блок-пост на чечено-ингушской границе охраняют федералы (весь арсенал виден – колючая проволока, ежи и т.д.), но нас не останавливают (остановят на обратном пути, но, глянув на удостоверение начальства, пропустят без вопросов). Граница Чечни и Ингушетии определяется на местности не географическим объектом и не блок-постом. Понимаешь, что въехал в Чечню, когда появляются портреты Кадырова-отца, Кадырова-сына и Путина («святаго духа») в разных комбинациях. Выезжаем на трассу Ростов-Баку. Никогда я здесь не был, но когда проезжаем Шаами-Юрт, я ищу глазами остатки разбомбленного пикапа «Красного Креста». Здесь 29 октября 1999 г. российская авиация разбомбила колонну беженцев, покидавших Грозный и остановившихся в многокилометровой пробке у блок-поста «Кавказ-1». Дело Исаева, Юсупова и Базаева против России.
На въезде в Грозный блок-пост, но нас не останавливают. После въезда – дендропарк «имени Героя России Рамзана Ахматовича Кадырова». Прямо так и называется.
Вскоре после въезда вижу дамбу через Сунжу. По ту сторону – Новые Алды. Там 5 февраля 2000 г. был ад.
Едем по «проспекту имени Кадырова А.А.» С определенного места его перекрывают («Рамзан катается», – говорит коллега), едем в объезд, иногда – по жутким грунтовым дорогам с пробками. Два разрушения, в 1995 и в 2000 г., очень сильно изменили Грозный географически.
Некоторых зданий больше никогда не будет, новые иногда построены на месте парков. В XIX в., когда грозненской нефтью заинтересовались английские и голландские компании, они строили здесь дома в своем стиле. Их больше нет. Больше нет набережной Сунжи. Все восстановленное воспринимается теми, кто хорошо знал город до войн, как фальшивка.
Приезжаем в офис. Там стоит ваза – подарок экс-президента Алханова (фото 4). Встречаюсь с одним из наших заявителей. Обсуждаем пресс-конференцию. Агентство «Грозинформ» нам отказало в помещении, будем проводить ее в офисе.
До объявления решения остается еще некоторое время, меня везут по Грозному. У памятника Ахмату Кадырову на проспекте Победы дежурят два милиционера с автоматами. Грозный сейчас массово восстанавливают. Очень много домов отштукатурено и покрашено снаружи, особенно если они выходят на главные улицы, а во дворах – руины. Есть еще кварталы руин.
Но их уже нужно искать. Останавливаемся у одного из восстановленных домов на окраине Грозного. Заходим в подъезд – тоже все покрашено, но лестница в подвал еще серьезно разрушена. Выходим, женщина спрашивает нас с балкона, ищем ли мы кого. Отвечаем, что просто смотрим, как живут люди. Она приглашает нас к себе. Есть электричество и газ, есть даже вода, но только в общей трубе. Кран к ней приделан самостоятельно. Она говорит, что внутри ее семья восстанавливала все сама, но и квартира не была так сильно разрушена, как квартиры двумя этажами выше. Предлагает чай, но мы отказываемся. «А Кирилл пусть переезжает в Грозный, женим!» – говорит она. Мы прощаемся и едем в офис. Интернет работает без проблем (что бывает не всегда), мы скачиваем решение Суда, и я пишу пресс-релиз.
Пресс-конференция проходит в маленьком помещении мемориальского офиса.
Он забит до отказа (фото 5). Приходят родственники убитых в Новых Алдах, журналисты (две телекамеры!, в Москве никогда больше одной не бывало), зам. министра печати, зам. уполномоченного по правам человека ЧР, члены «Общественной палаты» ЧР. Такого на московских пресс-конференциях не бывает. Мы немного говорим, показываем 13 минут из видео, снятого жителями Новых Алдов через 4 дня после расстрела поселка. Здесь родственники убитых не выдерживают и плачут. На них налетают 2 фотографа. Это вызывает у меня отвращение. На слушаниях 24 октября 2004 г. в Страсбурге я просто попросил секьюрити Суда прогнать фотографов, которые просто ослепили вспышками трех заявителей. Сейчас хочется сделать то же самое, но нет секьюрити и прогонять некуда – офис забит.
Это событие снова напоминает мне о том, для кого и для чего я работаю в светлых офисах Москвы, Парижа, Лондона. Для них, для жертв, потерявших своих близких в жестоком расстреле.
После пресс-конференции едем в Новые Алды, чтобы передать заявительнице по другому делу резюме на русском решения по приемлемости ее жалобы. Старая женщина рассказывает нам о сыне, которого «исчезли» во время зачистки. Предлагает чай, но мы торопимся и уезжаем. Долго прощаемся. Нас встречает на выходе коллега Усам: «Ох уж эти долгие ингушские прощания!» Израэл: «Чеченские не короче!»
Пока мы были у заявительницы, Усам, оставшийся в машине, подарил пареньку, пережившему расстрел в Новых Алдах, свой единственный экземпляр мемориальского доклада «Зачистка. Преднамеренные преступления против гражданского населения». В машине он спрашивает, есть ли еще оставшиеся экземпляры. Татьяна Ивановна Касаткина
отвечает: «Осталось только 10, на случай судов».
На перекрестке Урус-Мартан – Алхан-Юрт встречаем коллегу Докку, который должен был быть на пресс-конференции, но не приехал.
Оказалось, не знал. Происходит следующий разговор между ним (ДИ) и Татьяной Касаткиной (ТИК):
ТИК: Тебе же звонил Ахмед, чтобы пригласить на пресс-конференцию и сказать, что ты выступаешь!
ДИ: Звонил.
ТИК: На каком языке говорили?
ДИ: Как всегда, он – на ингушском, я – на чеченском.
ТИК: Тогда все понятно!
ДИ: Но потом мы говорили на русском!!!
Говорим с Доккой, потом прощаемся и уезжаем в Ингушетию. Маленькие речки Сунжа, Асса, Форганга, Гехи с невысокими деревьями на берегах кажутся совсем игрушечными. Едем почти всегда параллельно Сунженскому хребту – он невысокий, с плавными, спокойными, элегантными очертаниями. Очень расслабляет.
На следующее утро едем в офис, но адвокат, с которым мы хотели обсудить ситуацию в Пригородном районе, занят на допросе. Так что смотрим фотографии с пресс-конференции, я заезжаю в дружественную организацию «Чеченский комитет национального спасения» к Руслану Бадалову поставить печати в командировочные удостоверения. У него висит в офисе чеченский флаг, но на нем европейские звездочки (почему-то только 9). Интеграция, понимаешь…
Приходит адвокат, но у нас только полчаса на разговор о Пригородном районе, чего явно недостаточно. Уезжаем из офиса почти в час, едем обедать, потом в час двадцать выезжаем в аэропорт. Ехать 30 километров, вылет в два сорок. ТИК убеждает меня, что еще рано выехали. Приезжаем без пятнадцати два, регистрируемся, проходим контроль безопасности. Подозрение вызывает недопитая бутылка минералки в моем рюкзаке, но пропускают. Вообще, контроль безопасности – профанация, т.к. провожающие попадают и в салон самолета. Республика маленькая, все всем родственники… Ну как тут вводить современные меры безопасности?.. Вылет задерживается, и впрямь – рано приехали. Летим обратно почему-то на ТУ-134 другой компании (в Назрань летели «Центр-Авиа», из Назрани – «Космос», оба названия мне ничего не говорят), но отремонтированном.
Во Внуково – паспортный контроль и контроль безопасности на прилете.
Это внутренний рейс. Идиотская мера борьбы с терроризмом – ну какой террорист полетит в Москву самолетом???
Снова в Москве, но мне будет не хватать мест и людей, которых я увидел в Чечне и Ингушетии…
Комментарии:
1. Chas - 01.08.2007 00:36:08
А не встречали ли Вы чеченцев, которые в своё время подрывали рельсы и грабили поезда из континентальной России?
Спасибо, Кирилл, за ДОБРЫЙ репортаж об очень важном событии. Человеческое должно быть выше национальных, политических и т.д. интересов, если мы еще люди.
3. aut - 02.08.2007 15:27:53
Chas, распространение ответственности за деяния конкретных людей на весь народ по признаку национальности - есть НАЦИЗМ.
4. Кузнецов Дмитрий - 02.08.2007 22:01:57 E-mail: kiraheart@rambler.ru
Людей какой бы национальности они не были защищать обязательно надо! Но и у русских проблем не меньше, а вот их что то, ни кто не защищает. Мне лично помощь "Мемориала" и "Сутяжника" не помешала бы, защитить свои права перед государством за незаконное привлечение к уголовной ответствеенности.
С надеждой что откликнитесь.
5. Генрих - 03.08.2007 15:35:42
Хочу спросить у специалистов из Мемориала: в ходе защиты мирных людей не возникал ли у кого-нибудь вопрос, насколько они мирные, будучи без оружия? Вообще, является ли предметом обсуждения у специалистов проблема "мирности" окружающего террористов или партизан безоруженного населения, из которого те и другие происходят (оставим в стороне наемников)? Или с этой проблемой "справляются" лишь те, кто уничтожает представителей этого населения в попытке уничтожить поддержку с их стороны террористов или партизан. Или, может, праовзащитники убеждены, что такой поддержки не бывает? Вопросы не легкие, но пытается ли кто-нибудь на них отвечать? Или для "Мемориала" эти вопросы не существуют? Извините.
6. aut - 03.08.2007 18:04:25
Генрих, на эти вопросы ответ был дан еще в 1949 году. Женевской конвенция о защите гражданского населения во время войны. В частности - статьей 3 этой Конвенции:
Статья 3
В случае вооруженного конфликта, не носящего международного характера и возникающего на территории одной из Высоких Договаривающихся Сторон, каждая из находящихся в конфликте сторон будет обязана применять как минимум следующие положения:
1. Лица, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях, включая тех лиц из состава вооруженных сил, которые сложили оружие, а также тех, которые перестали принимать участие в военных действиях вследствие болезни, ранения, задержания или по любой другой причине, должны при всех обстоятельствах пользоваться гуманным обращением без всякой дискриминации по причинам расы, цвета кожи, религии или веры, пола, происхождения или имущественного положения или любых других аналогичных критериев.
С этой целью запрещаются и всегда и всюду будут запрещаться следующие действия в отношении вышеуказанных лиц:
a) посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность, в частности всякие виды убийства, увечья, жестокое обращение, пытки и истязания;
b) взятие заложников;
с) посягательство на человеческое достоинство, в частности оскорбительное и унижающее обращение;
d) осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения, вынесенного над-лежащим образом учрежденным судом, при наличии судебных гарантий, признанных необходимы-ми цивилизованными нациями.
2. Раненых и больных будут подбирать, и им будет оказана помощь.
Беспристрастная гуманитарная организация, такая как Международный Комитет Красного Креста, может предложить свои услуги сторонам, находящимся в конфликте.
Кроме того, находящиеся в конфликте стороны будут стараться путем специальных соглашений ввести в действие все или часть остальных положений настоящей Конвенции.
Применение предшествующих положений не будет затрагивать юридического статуса находящихся в конфликте сторон.
7. Григорий - 03.08.2007 18:23:34
"Лежачего не бьют", заповедь для любого цивилизованного советского школьника и без Конвенции...
По этому вопроса военных и мирнух решается просто, если ствол на Земле, значит "бородач" не представляет опасности и является мирным жителем.
8. Генрих - 05.08.2007 07:47:39
Прошу прощения за упрямство, но в ст.3 вся проблема в определении "лица, которые непосредственно не принимают участия в военных действиях". По смыслу всего, что написано в ст.3 можно понять, что речь идет о людях без оружия. Но конвенция была написана в 1949 г., когда о терроризме современного типа не было и речи (правда,террористы и партизаны были всегда, как впрочем и люди без оружия, которые им помогали воевать). И главное: можно ли непосредственно принимать участие в военных действиях без оружия?
Ведь в воюющей армии всегда есть люди без оружия, которые считаются принимающими участие в военных действиях. Или все дело в слове "непосредственно"? Именно это слово означает "с оружием"? Или по другому: можно ли представить себе действия террористов или партизан без поддержки со стороны непосредственно окражающего их населения, без финансирования, снабжения людьми, оружием, продуктами, медикаментами, кровом и т.д. Включает ли победа над террористом с оружием только его уничтожение или в нее может или должно входить лишение его всех источников обеспечения его непосредственных военных действий?
Практика, по моему, ясно показывает, что без подобных ограничений победа над террористами невозможна (если иметь в виду ограниченный отрезок времени). Я уж не говорю о странном, на мой взгляд, ограничении конвенции только внутренними конфликтами. А как быть с ситуацией в Ираке: это что - внутренний или международный конфликт? Думаю, вопросов достаточно, чтобы поставить идеи и формулировки 1949 года под сомнение из-за опыта, накопленного человечеством к 2007 году.
9. aut - 05.08.2007 11:52:56
Генрих, причем тут вообще террористы?
Ни одна регулярная армия также не может воевать без тылов, без снабжения, без военных заводов и госпиталей и т. д., и террористы если чем и отличаются, так скорее в обратную сторону, им гораздо меньшее обеспечение нужно чем регулярной армии.
Уничтожение гражданского населения есть военное преступление. Точка.
Далее. Женевская конвенция не ограничивается внутренними конфликтами, им посвящена конкретно 3 статья. Там много еще статей.
Кстати, к Женевской конвенции в 1977 году были приняты дополнительные протоколы, еще более ужесточающие защиту гражданского населения, протокол 2 посвящен целиком как раз внутренним конфликтам.
Он довольно объемный, приводить здесь не буду, он легко находится в инете, советую найти и прочитать. Вопросов сразу будет меньше.
10. Кирилл Коротеев - 06.08.2007 07:08:16
Ответ Chas-y
Не встречал, они же в тюрьмах сидят, а я на свободе.
11. Кирилл Коротеев - 07.08.2007 17:54:34
Генрих,
Если бы Вы читали решения Суда, то наверное отметили бы, что Правительство России не возражало против доказательств того, что убитые были гражданскими лицами. Поэтому - все внимание фактам дел и доказательствам, а не общим рассуждениям.
12. Anonymous - 16.09.2007 07:08:47
СЛАВА РОССИИ !!!
13. Роман - 18.09.2007 02:21:49
Anonymous, Вы национал-большевик? Это их приветствие...
14. aut - 29.09.2007 13:56:14
Нет, не национал-большевиков. а. вроде бы, РНЕ.
Но не важно. Сам лозунг слишком хорош, чтобы отдавать его всяким уродам.
(Но НБП я уродами не считаю, это вполне, имхо, вменяемая партия. В отличие от РНЕ и т. п. фашистов).
Слава России!
15. Роман - 29.09.2007 17:25:32
Я думаю, что и без нас есть кому славить Россию. По крайней мере эта вся та огромная армия чиновников, которая с каждым годом только растет, несмотря на то, что население России с каждым годом уменьшается. Большингство политических партий выражают свою искренню любовь Президенту Путину (возникает вопрос, зачем они вообще нужны?, можно было бы только оставит одну - "Партия любителей Путина"). А вот критивовать власть способен далеко не каждый....
А в контексте этой статьи и следующих после нее комментарийев лузунг "Слава России" выглядит именно как ФАШИСКИЙ (национал-большивистский или РНЕ-совский - не суть важно). Все они одними нитками сшиты и выступают за хаос в стране, а после него - построение тоталитарного по своей сути государства...
И то, что "либералы" "снюхались" с национал-большивиками, здесь может быть только такой вывод - либо либералы - не либералы, а циничные отморозки, либо они искренне заблуждаются (здесь, конечно, оказывают определенное влияние политические амбиции и все такое...).
16. aut - 06.10.2007 01:08:29
Роман, не могу согласиться по поводу НБП. При том, что у них, конечно, масса недостатков - не фашисты они, конечно.
Обсуждать НБП в целом здесь, пожалуй, будет оффтопиком, но вот позиция Лимонова по Чечне, озвыченная им в среду на "Эхо Москвы" в разговоре со сдушателем:
http://www.echo.msk.ru/programs/kontrudar/55300/
----
Н. БОЛТЯНСКАЯ: Так делать-то что, Михаил?
МИХАИЛ: Что делать? Вот мне кажется, Чечню нужно все-таки раздавить окончательно. Не знаю, может быть, воспользоваться опытом Сталина, когда он ее там депортировал в казахские степи. Но как бы, мне кажется, решение должно быть жестким по отношению к Чечне.
Э. ЛИМОНОВ: Ну, Вы не можете раздавить около миллиона человек в 2007 году на планете, чтобы это… это невозможно, во-первых, просто невозможно. Ни в военном смысле, ни в моральном, ни в каком. Т.е. Ваше решение абсолютно ложное. И оно отдает пониманием мира такого, каким он был до конца Второй мировой войны. Есть просто вещи невозможные, которые никто не позволит, и наши соседи, живущие с нами на одной планете, не позволят. И наша собственная совесть должна быть все-таки… Что Вы предлагаете, всех что ли раздавить? Нет, это не есть выход. И никак не может быть принят никем. И никогда не будет принят. Это останется архаичной фантазией, вот и все.
----
По-моему, вполне вменяемая позиция.
17. rus - 20.10.2007 05:13:00
мдааа!!! а если бы пришли инопланетиане и сказали бы, что земляне уроды,их нужно уничтожить,"уважаемый" МИХАИЛ согласился бы и сам удавился??? думаю это тот тип людей,которые просто любят избавляться от проблем- чужими руками, и жить за чужой счет.
Из Магаса едем к мемориалу репрессированным народам (на фото). Он сделан в стиле старинных ингушских крепостей. Внутри музей с фотографиями и другими экспонатами о репрессиях и депортации северокавказских народов. Потом стенд про осетино-ингушский конфликт 1992 г., который называется не иначе, как «геноцид». (Естественно, осетины тоже называют это геноцидом, но уже геноцидом осетин). Рядом с мемориалом стоит ряд могильных камней (фото 2): они были когда-то сняты с могил и пущены на строительство, но потом найдены (подчас – случайно) и извлечены из стен, из бордюров…
Выходят два милиционера, один из них не в форме, но зато с автоматом. Спрашивают, кто мы такие, что делаем, говорят, что это для нашей же безопасности, а то ездят боевики, фотографируют вот как вы, а потом по ночам атакуют. Это может быть правдой, может быть перестраховкой (сейчас в Ингушетии чуть ли не каждую ночь перестрелки, отвечать как всегда – милиции), может – и «акцией устрашения» (на боевиков мы похожи меньше всего, и они это понимают прекрасно). По соображениям безопасности я не фотографировал больше на улицах (всегда могли бы подойти и поинтересоваться, не теракт ли я планирую. Под этим предлогом Зара Муртазалиева получила 8 лет тюрьмы за фото в торговом центре «Охотный Ряд» в Москве).
Пресс-конференция проходит в маленьком помещении мемориальского офиса.